Картины, кровью писанные

Они вызывают споры, жесточайшие дебаты и даже искреннее отвращение. Хотя эти полотна и являются свидетельствами настоящей истории – они не прибавляют ей особой гордости. Не каждый сможет посмотреть на них без эмоций, но в давние времена – они были чем-то из разряда наглядной агитации.

На полотне XVIII века, которое находится в главном соборе города Сандомежа (Сандомира), евреи выпускают кровь младенца, брошенного в бочку, утыканную острыми гвоздями. Возле бочки лежит расчлененный трупик ребенка, собака грызет оторванные конечности. В другом углу картины виднеется фигура живого чада, за спиной которого крадется человек с ножом в руке, а другой, в красных одеждах, уже соблазняет следующую жертву.

Не каждый сможет посмотреть на такое творение без эмоций.

В 1710 году французский живописец Шарль де Прево получил эксклюзивный заказ. Священник Стефан Зуховский (пастор сандомежский) обратился к нему с просьбой, запечатлеть на холсте два убийства, которые потрясли город.

В 1698 году в небольшой часовне Сандомежской Коллегиаты, был найдет труп ребенка. Жертву опознали – это была Маргося, дочь Катажины Мрочковичовой. Первые подозрения, естественно, пали на мать девочки. Во время расследования и допроса, мать утверждала, что ребенок умер естественной смертью, поэтому власти решили обвинить Катажину лишь в том, что ребенок не был похоронен надлежащим образом.

«Кровавая» картина была написана по заказу священника.

Однако, краковский епископат не одобряет решения властей Сандомежа и требует немедленного и тщательного пересмотра дела. Из Кракова в Сандомир был срочно отправлен опытный «сыскарь», который в скором времени открыл ужасные факты – мать убитой девочки призналась, что отнесла свою мертвую дочь некоему Александру Берку, чтобы тот спустил с нее кровь.

В Средневековье в Польше был очень распространен миф о том, что евреи используют человеческую кровь в своих ритуалах. Говорили, что, якобы, евреи рождаются слепыми и чтобы открыть им глаза, необходимо окропить их кровью гоев (иноверцев). Поговаривали также что страшные эпидемии чумы – дело рук евреев, которые кровью невинного младенца наслали проклятие на христиан.

Александр Берек был немедленно задержан и допрошен с особым пристрастием. Хотя даже после перенесенных пыток он так и не признал своей вины – показаний Катажины Мрочковичовой было более чем достаточно для инициирования криминального дела Коронным Трибуналом.

В Средневековье евреев обвиняли во всех смертных грехах.

По свидетельству очевидцев, решающим фактором в обвинении Александра Берека стало то, что он категорически отказывался «опознавать» тело ребенка. Однако, следственная комиссия настояла на открытии гроба с останками, найденными в часовне. Когда гроб был открыт, раны на теле убиенного младенца начали кровоточить, что являлось неоспоримым свидетельством вины Берека. По старинным верованиям, раны жертв всегда кровоточат при убийце.

Александр Берек и Катажина Мрочковичова были признаны виновными в умышленной гибели ребенка и проговорены к смерти.

Картин, описывающих страшные преступления евреев, в Польше несколько. Ранее, они были элементом наглядной агитации, поэтому, как правило, размещались в храмах, где всегда много людей.

Полотно с подобной тематикой висит в Замойском Музее. Хотя события, показанные на нем, к счастью никогда не произошли, они, благодаря антиеврейской политике, твердо вырисовались в человеческом воображении. Обвинения в кровопролитиях (точнее – в ритуальных убийствах) легче всего было возложить на еврейские общины. Евреев в Европе всегда недолюбливали из-за их странного стиля жизни, вполне успешной предприимчивости и инакомыслия. В хрониках Речи Посполитой сынов Сиона называли едва ли не вампирами, похищающими детей и выпивающими их кровь. Потенциальные исполнители ритуальных жертвоприношений – наверно так бы это назвали в наше время. Проповеди священников и соответствующие эпитафии над гробами жертв только подливали масла в огонь.

Обвинения в ритуальных убийствах пали на еврейскую общину.

Первые обвинения евреев в ритуальных убийствах были зафиксированы в XIII столетии. Ян Серафинович, бывший раввин, который крестился в католичество, рассказывал о своих бывших единоверцах ужасные вези. По его словам, евреи жестоко истязали свои жертвы, подобно, как Иисуса Христа. В начале XVII века количество евреев в Польше возросло до миллиона, что стало настоящей трагедией для местных коммерсантов. Так что удивляться такой открытой конфронтации поляков с евреями – особо нечего.

Спустя 12 лет после дела Берека, Сандомеж опять превратился в место преступления. Возле дома раввина Якова Герца было обнаружено исколотое и порезанное ножом тело ребенка одного из зажиточных мещан. Вина подозреваемого была частично доказана тем фактом, что он, незадолго до обнаружения трупа, отбыл из Сандомира в неизвестном направлении. Все тот же Стефан Зуховский немедленно обратился к епископату с требованием ареста Якова Герца, его брата и сына. Дело было передано в Люблинский Коронный суд.

Процесс затянулся на целых три года, в течении которых были выявлены новые подозреваемые. Опять же – решающим фактом в пользу обвинения семьи Герцов стали кровоточащие раны мертвого ребенка.

Суд всячески старался выбить признания у «преступников». Но, вдруг случилась совершенно необъяснимая вещь - внезапно скончался «мастер заплечных дел», который должен был произвести допрос виновных. У суда появился еще один повод для разрешения еврейского вопроса. Герц был немедленно обвинен в отравлении палача. И тут – очередная радость для следствия! Сын раввина, Авраам, заявляет о своем намерении принять христианство взамен на полное разоблачение преступных действий своего отца и дяди. Он, дескать, «видел собственными глазами, как его отец вместе с другими евреями заманил бедного мальчика в подвал синагоги, кололи ножами, резали и в бочке в гвоздями кровь спускали».

В 1713 году все обвиненные по этому делу (кроме Авраама) были осуждены и приговорены к смерти. Под напором священников, король Август II Сильный издал указ, согласно которому евреям запрещалось проживать в Сандомире.

Евреям запретили жить в Сандомире.

Сегодня ведутся дискуссии на тему того, оставлять ли кровавые картины в общественных местах. Еврейская община категорически выступает за их уничтожение. Их оппоненты готовы снабдить полотна разъяснительными плакатами, оставив их на местах постоянной «дислокации». А простые люди говорят – их надо оставить, как есть. Хотя бы для того, чтобы будущие поколения не повторили ошибок своих предков.